Объятия смерти - Страница 53

– И вы порвали с ней?

– Один раз попытался, но она вцепилась в меня, как дикая кошка. Царапалась, кусалась… Джулианна заявила, что ее никто не может бросить. Она выглядела, как безумная, и напугала меня до смерти. Потом она стала плакать, умолять – ну и все началось заново. А на следующий день Джулианна явилась прямиком в мой дом, вошла в кухню и заявила матери, что я с ней спал, и что, если меня куда-нибудь не отошлют, она все расскажет отчиму, и моего отца уволят. – К удивлению Евы, Чак улыбнулся. – Но маму было не так легко запугать даже дочке босса. Она запретила Джулианне приходить в ее дом без приглашения и сказала, что не станет терпеть, чтобы какая-то маленькая шлюшка угрожала ее семье. А потом велела ей убираться, предупредив, что поговорит с ее матерью.

– И поговорила?

– Думаю, что да, так как у мамы слово с делом не расходилось. Она ничего мне не рассказывала, но в то лето Джулианна больше и близко не подходила к конюшням. А я целый месяц просидел под домашним арестом и выслушал лекцию, от которой у меня уши горели.

– А после лета?

– Я больше ни разу не разговаривал с Джулианной. Но однажды она подошла ко мне, когда я прогуливался с девушкой, и с усмешкой произнесла оскорбительное замечание насчет чувствительной части моего тела. Еще как-то раз я обнаружил в своей кровати дохлого скунса – наверняка это было ее рук дело. Ну а потом…

– Да?

– Я никогда никому об этом не рассказывал. Вечером, накануне моей свадьбы, Джулианна позвонила мне. Она сказала, что хочет меня поздравить, но говорила таким тоном, словно, прошу прощения, посылала меня к такой-то матери. Джулианна заявила, что знает, как я буду думать о ней в брачную ночь, что она тоже будет обо мне думать, и хотела бы иногда навещать меня и говорить о старых временах. Я знал, что она в тюрьме. Меня ее звонок расстроил, но я не видел смысла кому-то о нем рассказывать. На следующий день я женился.

– И с тех пор она вам больше не звонила?

– Нет, но на прошлый Валентинов день я получил посылку. Внутри оказалась дохлая крыса – судя по виду, отравленная. Об этом я тоже никому не рассказывал – просто выбросил ее. Мэм, мне было всего шестнадцать, когда мы возились в сене пару летних месяцев! Теперь у меня жена и сын, а скоро появится второй ребенок. Что ей может быть нужно от меня спустя столько лет?

* * *

– Он отверг ее, – сказала Ева Рорку, когда они сели в свою машину. – Единственный раз Джулианна связалась с парнем своего возраста – и перестала быть ему нужна раньше, чем он ей. К тому же его мать выставила ее за дверь. Перенести две такие пощечины она никак не могла.

– Будь Джулианна нормальной девочкой, она бы переживала какое-то время, а потом все забыла. Но вместо этого она соблазнила отчима. Пожилых людей легче контролировать – они не замечают твоих пороков.

– Джулианна не только соблазнила отчима, но и использовала секс, чтобы окончательно раздавить его и свою мать. Секс для нее – орудие наказания. До убийства она еще не додумалась, но это был всего лишь вопрос времени. К чему убивать тех, кто и так уничтожен? Джулианна добилась того, что хотела, но не забыла, как ее отвергли.

Ева не помнила, что испытывает пятнадцатилетняя девушка. Неудивительно – она ведь никогда не была нормальным подростком. Впрочем, как и Джулианна Данн.

– Она позвонила Чаку накануне свадьбы, – продолжала Ева. – Специально, чтобы расстроить его, и знать, что он не сможет не думать о ней в брачную ночь.

– Что ты собираешься со всем этим делать?

– Чак беспокоится о семье, поэтому, думаю, будет сотрудничать с местной полицией. Паркер пообещал мне усилить охрану ранчо. Я побеседую со здешними копами и прослежу, чтобы они выполняли свою работу. А потом выполню мою – и найду ее.

– Значит, мы возвращаемся в Нью-Йорк?

Ева посмотрела в окошко.

– Нет. – Она закрыла глаза. – Мы едем в Даллас.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Когда очертания Далласа возникли на горизонте, это зрелище не пробудило у Евы никаких воспоминаний, а скорее озадачило ее своей непохожестью на Нью-Йорк. Казалось бы, здесь были те же небоскребы, словно притиснутые друг к другу, но Ева поняла, что причина в возрасте. Все здесь выглядело моложе в сравнении с восточным побережьем. В конце концов, Даллас был одним из многих поселков, превратившихся в город, а затем и в мегаполис, но значительно позже Нью-Йорка, Бостона и Филадельфии. В архитектуре отсутствовала фантазия, свойственная зданиям на Востоке; на гладких сверкающих башнях почти не было украшений. Афиши и транспаранты извещали о родео, перегоне стад, продаже ковбойских шляп и сапог и даже о барбекю. С таким же успехом они могли отправиться на Венеру.

– Здесь больше неба, – рассеянно произнесла Ева.

Солнце сверкало на стальных башнях и стеклянных стенах. Ева поправила темные очки, чтобы они надежнее держались на переносице.

– И, кажется, больше дорог, – продолжала она, удивляясь своему спокойному голосу. – Не так много транспорта.

– Хочешь поехать в отель?

– Нет. Ты не мог бы просто повозить меня по городу?

Рорк похлопал ее по руке и направил машину в сторону центра.

Небо, словно голубая крышка, давило на здания и улицы, где множество автомобилей мчалось во всех направлениях. Ева вдруг почувствовала головокружение.

– Сама не знаю, что я ищу… Он никогда не выпускал меня из этой чертовой комнаты, а когда я… когда я все-таки вышла, то была в шоке и ничего вокруг не видела. Кроме того, прошло уже больше двадцати лет. Города меняются.

Рука Евы слегка дрогнула под пальцами Рорка. Остановившись на светофоре, он обернулся к ней. Ее лицо было бледным.